«Мне близок принцип правдивости в написании книг. Если пережил, то прочувствовал, а значит, сможешь передать», – рассказывает нам автор бестселлера «Мой телефон 03», выпускница СамГМУ родом из Тольятти Мария Ким. Во многом автобиографичная книга о молодой медсестре бригады Скорой помощи, переживающей и взросление, и профессиональный перелом в череде бесконечных вызовов, смертей, человеческих страданий, забавных, а иногда жутких пациентов, анекдотичных случаев, вышла в самое подходящее Время, когда мы все учимся жить в новых условиях, а врачи еще и ежедневно ведут борьбу с этим невиданным новым. После успеха книги Мария не оставила белый халат. Переехала в Москву, поступила в ординатуру и работает в реанимации. Но обещает следующий жизненный и правдивый роман. Так что ее телефон по-прежнему 03.
В детстве Вы хотели лечить или писать?
Я писала всегда. Сколько себя помню, вела дневники, делала стенгазеты, писала заметки в школьные журналы, мне нравится сам процесс. Медицины в мечтах не было. Но когда пришло время выбирать образование, я подумала: «Хм, круто было бы стать врачом». Такой вот одномоментный выбор.
В «Скорой помощи» Вы начали работать, будучи студенткой. Зачем Вам нужен был именно этот опыт?
Мне было сложно определить, какую специализацию в медицине я хочу выбрать как профильную. С 16 лет я начала работать, чтобы лучше понять, как это все устроено. Сначала санитаркой, затем, получив сертификат, медсестрой. Решив, что мне нужно стать хирургом, я волонтерила в операционных в ночные смены и выпрашивала дать мне посмотреть или попробовать что-то сделать самой. Поняла, что стоять у стола по нескольку часов и изучать анатомию – не для моего характера. В один из дней к нам на лекцию приходит главврач «Скорой помощи» и предлагает студентам подработку. В этот момент что-то щелкнуло внутри: мне нужен этот опыт. Меня отговаривали: там холодно, голодно, спать некогда, платят мало, но я чувствовала, что надо идти. В итоге я отработала на «Скорой помощи» несколько лет.
Пройдя перелом, ты либо станешь мерзким существом, которое приезжает пьяным в дымину на вызов и делает укол в диван, Либо останешься человеком, способным видеть в пациенте личность.
Помните свой первый рабочий день?
Ничего экстраординарного не было: все прошло довольно штатно. Вернувшись с первого дежурства на станцию, осознала, как же это круто. До этого я все больше слышала, что немногие могут работать на «Скорой», мне же, наоборот, хотелось об этом рассказывать. И я начала вести дневник, в который изо дня в день записывала все, что произошло со мной за время дежурства.
Как из этого сложился роман?
Со временем материала становилось все больше, стали появляться интересные сюжеты, которые можно было бы соединить в рассказ. Потом записей собралось и на серию рассказов. И я решила поучаствовать в литературном фестивале, мне хотелось поехать на него из-за тусовки. Осень, Жигулевские горы, мастер-классы, классные ребята вокруг и приглашенные литераторы. После того как я прочитала свой материал, ко мне подошел писатель Андрей Геласимов, который также был на фестивале в качестве гостя, и спросил, какие у меня планы на все мои записи. А я говорю: «Никаких». Тогда он попросил меня набрать еще материала и прислать ему, а он покажет его издательству. Я продолжила писать уже с осознанием того, что работаю над книгой.
Издательство в Ваш текст сильно вторгалось?
Совсем нет. Были комментарии по грамматике, требования по объему. Безусловно, мне как дилетанту давали советы, но всегда говорили: «Делай как хочешь, нам нравится твой стиль письма и материал». Уже в комментариях рецензентов я прочитала замечания о рваной структуре текста, об отсутствии сюжетной линии как таковой, стремительном стиле повествования. Соглашусь, художественности в моем тексте недостаточно, но собранным материалом я горжусь. Считаю, что дебют состоялся.
В какой момент Вы поняли, что есть резонанс от книги?
Однажды я пришла на работу, ко мне подбежала коллега и начала кричать: «Что это такое, я не давала согласие на публикацию!». Оказывается, она прочитала книгу и узнала в ней себя. Потом мне начали скидывать ссылки на рецензии, мы с издательством подали заявку на национальный бестселлер, я вошла в лонг-лист. Но мой мир не перевернулся.
Пандемия повлияла?
Скорее всего, произведение состоялось бы и без опыта пандемии, но повестка повлияла на то, что я смогла издаться. Вдруг всем стало очень интересно все, что связано с работой врачей.
Когда вы осознали, что COVID-19 – это война?
Я отвечу цитатой из своей книги: «На войне люди воюют за то, чтобы называться людьми». Я поняла, что это война и она совсем не походила на ту, что изображают в кино. Это монотонная, изматывающая работа. Значительно увеличилась нагрузка, количество жертв. Между миром и войной тонкая грань, ты так же приезжаешь к людям на вызов. Но с каждым днем больных становится все больше, а лекарств все меньше, поскольку поставки не успевают. Силы уходят, и коллеги уходят. Ведь они тоже болеют и умирают. Это наложило сильный отпечаток на каждого врача. Но как бы цинично это не звучало, к пандемии я отношусь как к классному профессиональному опыту, который пришелся на начало моего пути. Это уникальная ситуация: новая болезнь, никто во всем мире не знает, что с ней делать и как лечить. Тут есть место и подвигу, научным открытиям. Во время первой волны я смотрела видео из «Коммунарки» Дениса Проценко /главный врач московской больницы №40 в Коммунарке. – Прим.ред./. Врачи собирались в ординаторской, и каждый из них делился своими наработками: «Я попробовал то-то и то-то. Первое помогло, а второе – нет». Изучение болезни здесь и сейчас, в котором ты тоже можешь принять участие, – редкий опыт для работника медицины. Я решила, что буду участвовать активно.
Работа на «Скорой» – это тест на что?
Это комплексный тест на человечность, волевые качества. Своего рода вызов: смогу ли я? В какой-то момент случился перелом. Это неизбежно, через профдеформацию проходят все врачи. Видя каждый день человеческие страдания и смерть, ты становишься циничным. В страшные моменты человек и сам становится страшен. В какой-то момент я перестала видеть в пациенте человека. Что-то выключилось, было ощущение, как будто ты и сама умерла. От меня остался только ковидный скафандр, внутри которого пустота.
А что потом?
Ты либо станешь мерзким существом, которое приезжает пьяным в дымину на вызов и делает укол в диван. Либо ты станешь человеком, который через это прошел, но сохранил в себе возможность видеть в пациенте не только поломавшийся механизм, а того, кому требуется помощь. Моя героиня – молодая медсестра — также проходит через перелом. Мне показалось важным про это рассказать.
Психологическая поддержка врачам оказывается?
С первой волной много внимания было уделено врачам, в том числе и со стороны совсем неминздравовских организаций. «Макдоналдс» раздавал бесплатные обеды бригадам «Скорой помощи», люди стали с сочувствием к нам относиться. Бывало, после суток дежурства приезжаешь под утро на вызов к какой-нибудь бабушке, а она тебя конфетами с чаем угощает, жалеет.
За все это время был один главный пациент?
Я запоминаю не столько пациентов, сколько свои действия, необычные случаи, ошибки. Особенно ошибки. Конечно, я помню, как при мне впервые умер пациент. Молодая девушка, моя ровесница. Оказалось, 20-летняя девушка может умереть на ровном месте. Ты приедешь вовремя, сделаешь все по протоколу, но все равно не сможешь ей помочь. Запомнились анекдотичные случаи, забавные пациенты, которые просто мне чем-то приглянулись. Поэтому я и начала фиксировать в дневнике все, что хочу оставить в памяти.
Что делать с чувством вины за ошибки?
У каждого врача свое кладбище, и от этого никуда не денешься. Анализируя, понимаешь, что сделал не так и что помешало тебе сделать все, что от тебя требуется. В моей книге есть глава «Вышел ежик из тумана», полностью посвященная размышлениям моей героини об ошибке, которую она совершила. Как жить? Как и всем остальным людям. Работать, отдыхать, строить планы на будущее, получать удовольствие от жизни, верить, что в будущем будет лучше, чем в прошлом. Цинизм нарастает коркой, и, возможно, не нужно от него избавляться. В какой-то момент он тебя защитит.
Новая книга будет? И будет ли она касаться темы медицины?
Книга будет, у меня уже есть определенные наметки нового произведения. В литературе я придерживаюсь правила — не врать: можно придумывать разные вселенные, героев, сюжет, но материал должен быть жизненным, правдивым. Если ты это видел, значит, прочувствовал. Именно поэтому я бы не хотела становиться профессиональным литератором. Жить тем, что пишешь книги и их рекламируешь. Мне кажется, и многие профессионалы говорили мне то же самое, что литераторство отрывает тебя от жизни, о которой ты должен писать, и в твоих работах появляется что-то надувное. От многих писателей я слышала, как важно иметь увлечение. Много увлечений.
И чем Вы занимаетесь сейчас?
Я продолжаю обучение в ординатуре в Москве по специальности «Анестезиология и реанимация». Работаю в реанимации.
Какие произведения литературы, фильмы правдиво отображают быт врача?
Если книги, то Оливер Сакс «Человек, который принял жену за шляпу, и другие истории из врачебной практики», Михаил Булгаков «Записки юного врача». Мне очень нравится структура этой книги. Генри Марш «Не навреди» – отличный пример того, как рутина в профессии врача при талантливом изложении захватывает читателя не меньше, чем детектив на ночь. Из фильмов – «Аритмия». Подкупает своей жизненностью. Видно, что съемочная группа собралась и поехала на станцию «Скорой помощи» и документировала их работу. Мне нравится, что в фильме нет патетики, надуманного героизма. Героизм, он бытовой. Самый жизненный сериал – это, как ни странно, «Интерны». Потому что пытаться определить всем отделением, у кого из пациентов волчанка, – это, конечно, интересно, но в жизни вы всей ординаторской ищете того, кто украл последнюю пачку ваты.
